Амплуа: вратарь

Дата рождения: 10.04.1927

Звание: мастер спорта (с 1961)

Игры за клуб:

ЧЕМПИОНАТ СССР: 133 (-81)

1956 Класс "Б", 1 зона - 19

1958 Класс "Б", 2 зона - 19

1959 Класс "Б", 2 зона - 26

1960 Класс "А" - 14

1961 Класс "А" - 27

1962 Класс "А" - 28

В 1947-1955 гг. провёл 180 игр за "Локомотив"Х

КУБОК СССР: 2 (-3)

Уграицкий Николай Тихонович (06.03.1927 — 07.06.1969)

Амплуа: вратарь.

Воспитанник «Дзержинца» (Харьков).

В чемпионатах СССР:

1947–1955 гг. — провёл 178 игр за «Локомотив» Харьков, пропустил 175 мячей;

1956–1962 гг. — провел 133 игры за «Авангард» Харьков, пропустил 75 мячей.

В Кубке СССР:

в составе «Локомотива» — 9 игр, 21 пропущенный мяч;

в составе «Авангарда» — 2 игры, 3 пропущенных мяча.

Звание: мастер спорта (с 1961).

Был кандидатом в сборную команду СССР.

Работал тренером «Авангарда».

По окончании футбольной карьеры работал старшим преподавателем на кафедре физвоспитания Харьковского авиационного института.

Харьковский вратарь забивал голы от ворот до ворот

Накануне этой печальной «круглой» даты «Вечерний Харьков» попросил поделиться воспоминаниями о своём коллеге и друге тех, кто когда-то играл и работал вместе с Николаем Уграицким.

— Это был легендарный человек, — говорит Евгений Панфилов, методист ДЮСШ № 1, мастер спорта СССР с 1961 года, полузащитник «Авангарда» и «Металлиста» (1958 — 1969), капитан команды (1965 — 1969). — Когда в 1959 году Виталия Никитовича Зуба назначили старшим тренером «Авангарда», он вернул Николая Тихоновича в команду, из которой в 1958 году его отчислил прежний тренер Золотухин. Уграицкий был человеком очень добросовестным, порядочным, трудолюбивым. А ещё он очень любил голубей. На тренировках отдавался полностью, но всегда успевал посмотреть вверх, как летают его голуби — он ведь жил около стадиона, возле дома и находилась его голубятня. А болельщики кричали ему: «Коля! Смотри, а то получишь в лоб мячом!». Но реакция, конечно, была у него отменная — на тренировках выкладывался «от и до». Я дружил с ним — ведь я сам тоже был «голубятник». Ещё в свои юношеские годы — классе в девятом-десятом — мы обменивались голубями. Он полюбил меня, и мы даже, когда выезжали на игры, часто жили в одном гостиничном номере.

В команде Уграицкий был ведущим игроком. Он командовал действиями обороны. Вместе с Виктором Марьенко полностью держал защиту. А ещё Николай Тихонович кулаком выбивал мяч за центр поля. Рукой как даст, а зрители все: «О-о-о! Ура!». Он был король в верховых мячах, а в штрафной площадке был вообще непредсказуем. Мог выбежать за штрафную и головой выбить мяч. Ведь Николай Тихонович был высокий, стройный и бесстрашный — падал прямо в ноги соперникам, забирал любые мячи. А если мы соперника явно переигрываем, то мог и сам вести мяч чуть ли не до центра поля. При штрафных и угловых, подаваемых соперниками, нападающие чужой команды просто разбегались — боялись. Идя на мяч с кулаком, Уграицкий запросто мог уложить двух нападающих соперника. Благодаря ему, мы в 1961 году в чемпионате страны пропустили меньше всех команд — на три мяча меньше пропустили, чем чемпион — киевское «Динамо». Кстати, когда 17 октября мы играли с «Динамо» в Киеве, знаменитый вратарь в конце матча получил травму. Его вынесли с поля и увезли в больницу. Тогда в ворота вместо него встал молодой Евгений Власенко. Тот матч решал судьбу обеих команд: киевлянам нужна была победа, чтобы впервые стать чемпионами, а нас устраивала и ничья, чтобы занять шестое место и получить «мастеров спорта». Нашего старшего тренера Александра Пономарёва даже вызывали тогда во властные структуры республики и предлагали уговорить игроков отдать игру динамовцам: ты, мол, всё-таки из Украины. Но никто на это не пошёл. Зрителей был полон стадион, игра была очень тяжёлая и закончилась вничью — 0:0. А благодаря тому, что в тот же день в Ташкенте московское «Торпедо» проиграло «Пахтакору», киевское «Динамо» праздновало завоевание золотых медалей, а мы — завоевание шестого места.

Что ещё можно сказать об Уграицком? Это был человек, который никогда не нарушал режим. Самое большее, что он себе позволял, это выпить чуть-чуть шампанского. И всё. В тот же время это был весельчак и балагур. Его звали в волейбол, а зимой он играл в хоккей с мячом и хоккей с шайбой. В 1952 году, во время подготовки к Олимпиаде в Хельсинки, Николая Тихоновича приглашали в сборную Союза. И в 1961 году его уговаривали играть в московских командах, в сборной страны. Но он говорил: «Я не поеду в Москву, потому что я — харьковчанин. Да и что мне осталось? Может, ещё год-два поиграю, а что потом там буду делать?» Ему ведь тогда было уже 34 года, и именно на 1961 год и пришёлся, пожалуй, его пик как вратаря. На моих глазах в товарищеском матче с командой Ливана он забил гол от ворот до ворот, открыв счёт. Уграицкий выбил мяч, а ветер был такой, что он долетел аж до противоположной штрафной площадки. Вратарь там был невысокого роста, да ещё и поскользнулся, когда выбежал из ворот. И через него мяч закатился в ворота. Когда в перерыве мы зашли в раздевалку, Пономарёв сказал с укоризной: «А вы что делаете на поле, если вратарь забивает?» Во втором тайме мы им забили ещё трижды и выиграли матч — 4:1. А о том, что Уграицкий забил гол от ворот до ворот, написали тогда все центральные газеты. Так он вошёл в историю.

Николай Тихонович мне не раз говорил: «Да заканчивай футбол — я же тебе держу место в ХАИ». «Да, подожди, — отвечал я ему, — мне ещё ноги не отбили. Когда отобьют, тогда и приду». Я был моложе него на 12 лет. Когда его не стало, мы как раз играли на выезде. Организовали венки. Потом рассказывали, что его болельщики на руках пронесли вокруг стадиона.

— Уграицкого я бы поставил в один ряд с другим замечательным вратарём Львом Яшиным, — говорит Виталий Зуб, доцент кафедры футбола и хоккея Харьковской государственной академии физической культуры, мастер спорта СССР, форвард харьковских «Локомотива» и «Авангарда» и московского «Динамо» (1947 — 1958), тренер и начальник команды «Авангард» и «Металлист» (1958 — 1973), председатель Харьковского областного спорткомитета (1976 — 1991). — Я с обоими и играл, и дружил. Лев Иванович был такой же разносторонний, как и Коля Уграицкий. Оба играли зимой в хоккей с шайбой. И оба первыми начали играть на выходе, то есть как полевые игроки. Николай Тихонович любил играть в поле. Когда на тренировках была двухсторонняя игра, Ожередов — племянник Уграицкого — играл центрального защитника, а Уграицкий играл в поле.

В 1958 году, когда я принял команду, то вернул в неё Уграицкого, которого отчислил мой предшественник Золотухин. Он привёз тогда из Москвы человек 20, но из всех неплохо играл только нападающий Зацепин, а также наш Юра Воронов, который умер в прошлом году (Юрий Авенирович в последние годы работал директором волейбольного клуба «Локомотив» — О.С.). Когда же я привёз в Харьков Пономарёва, то предложил Александру Семёновичу взять Уграицкого в команду тренером. Он был играющим тренером и с документацией работал. Неплохой тренер был, между прочим. Его понимали люди, болельщики очень любили. В 1961 году был такой момент: приезжали из московского «Торпедо», звали туда Уграицкого. Когда Коля пришёл ко мне с вопросом, что делать, я предложил ему решать самому. В итоге он так и не уехал. Хотя если бы Николай Тихонович уехал тогда в московское «Торпедо», то, поверьте мне, он бы тоже, как и Яшин, стал одним из лучших вратарей в мире. Ведь из-за того, что он играл в Харькове, его же никто толком не знал. А там бы его все быстро узнали.

В последние годы Николай Тихонович работал в ХАИ. Там в 1968 году и случилось несчастье. У него на груди была родинка. А мячи раньше были шнурованные, и вот как-то на тренировке кто-то ударил по мячу и попал ему этой шнуровкой прямо в родинку. И у него развилась саркома. Мы его возили к врачам и в Ленинград, и в Москву, но ничего уже сделать было нельзя. Он умирал в 17-й больнице. Когда перед смертью мы были у него, Николай Тихонович страшно кричал от ужасной боли: «Я отдам всё, только спасите меня!». Вот такая судьба…

— Николай Тихонович запомнился мне, как человек, разносторонне физически развитый, интеллигентный, воспитанный, дисциплинированный, «режимистый» — в общем, спортсмен до мозга костей, — рассказывает Станислав Костюк, методист ДЮСШ-16, мастер спорта СССР (1961), игрок «Авангарда» и «Металлиста» (1960 — 1967). — Он прекрасно играл в баскетбол, волейбол, хоккей с шайбой. А когда закончил играть в футбол, то работал у нас в «Авангарде» тренером в бытность старшим тренером Новикова, а затем — преподавателем в ХАИ. Он был кандидатом на Олимпийские игры в 1952 году. И уедь он в Москву, то уже тогда был бы в сборной. Но Уграицкий остался преданным родному городу до конца своих дней.

Его «изюминка» как вратаря, по моему мнению, состояла в том, что он великолепно играл на выходах. А ведь в те годы в разных командах было много футболистов, которые хорошо играли головой, но Николай Тихонович читал игру и выходил за пределы штрафной площадки. Между ним и обороной было взаимопонимание, так что даже таким великолепным нападающим, как Иванов, Стрельцов, Численко, очень тяжело было нам забить. Когда заканчивалась тренировка, нападающие — Королёв, Хачатуров, я — становились на линии штрафной. Мы по очереди пробиваем по воротам, причём не ожидая, пока он поднимется, а Николай Тихонович каждый удар парирует. Это были упражнения на скорострельность, на силовую нагрузку. Это заводило и нас, и его тоже.

Конечно, как и любой вратарь, Уграицкий иногда ошибался. Вспоминаю нашу поездку в 1961 по маршруту Баку — Тбилиси — Ростов-на-Дону. И вот в столице Грузии мы играли с местным «Динамо» на стадионе «Локомотив», поскольку динамовский стадион тогда реконструировался. Как сейчас помню, игра была прекрасная и проходила с нашим преимуществом. За пять минут до конца в сторону тбилисцев был назначен 11-метровый. Юра Соколов подходит к мячу — и не забивает. И тут же следует «оборотка» на наши ворота, следует передача вперёд, Уграицкий смотрит, куда выбить мяч, и выпускает Баркая… 0:1 — мы проиграли. Но никто ни в чём Николая Тихоновича не обвинял — все люди ошибаются. А в принципе он на выходах играл очень хорошо.

Конечно, он рано ушёл из жизни, много ещё мог принести пользы и спорту, и городу. Но судьба распорядилась так несправедливо. Тогда, в 1969 году, я уже был тренером. Известие о смерти Уграицкого застало нас на выезде, в Чернигове. Виталий Никитович Зуб уехал в Харьков на похороны. Прощание было на стадионе «Металлист». Гроб был установлен в третьем зале. Людей пришло очень много, чтобы отдать последнюю дань признательности и уважения этому замечательному спортсмену и человеку.

— Когда мы познакомились с Николаем Тихоновичем, мне было 24 года, — вспоминает Рифгат Шафигуллин, доцент кафедры физвоспитания ХАИ, на которой он работает с 1965 года, мастер спорта СССР по тяжёлой атлетике. — Я тоже был действующим спортсменом, и мы вместе играли в футбол, вместе отдыхали, общались. Николая Тихоновича все очень уважали. У него были огромные организаторские способности. Тогда у нас в институте было четыре факультета, и в каждой академической группе была создана футбольная команда. Ректор Николай Арсентьевич Масленников был удивлён и поражён таки количеством футбольных команд. Чтобы провести чемпионат института с выбыванием, приходилось играть месяцами. Уграицкого очень любили и студенты, и ректорат, уважали городские власти. С 1965 по 1968 год он был у нас в институте председателем спортклуба. Вместе с Николаем Тихоновичем мы отдыхали в великолепном спортивном лагере ХАИ на берегу Чёрного моря, и там наша лагерная команда встречалась и с местными футболистами, и с командами соседних лагерей. Причём Уграицкий всегда ставил меня в ворота, а сам играл в защите. Я всегда сравнивал его со Львом Яшиным — он был такой же высокий, красивый, рослый, здоровый.

У Николая Тихоновича была «Волга» цвета морской волны. Такая была только у Хрущёва. И когда я женился, он решил подвезти нас на своей «Волге» ко Дворцу бракосочетания. Мы поехали тремя машинами — были «Волга» Уграицкого, «Волга» редактора газеты «Красное знамя» Тесленко (я женился на его племяннице) и «Победа» преподавателя нашей кафедры. Из Дворца - обратно в институт, я жил тогда в первом общежитии. Там мы часто вместе общались, попивали чай с башкирским мёдом, который я привозил, а Николай Тихонович очень любил.

Когда случилась беда, Николай Тихонович ездил несколько раз в Москву, Ленинград, на что-то надеялся. Но вылечить в то время его не могли, хотя он был ещё совсем молодой.

Статья из газеты "Вечерний Харьков"